Рассказ
Вот тут один батюшка взялся было за литературный труд. И знал вроде, что это дело сложное и ответственное. Но сам себя успокаивал: попишу что-нибудь из жизни, назидательное. А если что – рисковое это дело оставлю. Ведь за рассказы ненаписанные архиерей не спрашивает пока… Но тут вот какая штука получилась: один опус написал, другой, третий. И остановиться не может! И так времени свободного нет, а тут еще это творчество! Одна надежда – закончатся скоро его жизненные истории. Новых-то выдумывать нельзя: искажать истину сан не позволяет. Ну а пока – приведем здесь для примера одно его повествование.
Относится оно к беспокойным девяностым годам. Казалось бы: ну что за срок – полтора десятка лет? А ведь, по сути дела, была другая эпоха. И век другой, и даже тысячелетие. Поэтому, как говорится, за давностью лет просим прощения за определенную вольность изложения. В рассказе ведь что главное? Назидание.
Но пора бы уже обозначить главных персонажей. В нашем повествовании это будут Ученый батюшка и Батюшка неученый.
Итак, где-то в небольшом белорусском селении настоятелем местного храма был Батюшка неученый. Неученый – не значит неумный или недостойный. Просто время было такое, не получилось у него полное образование получить. Но человек он был верующий и очень искренний; местный уроженец, возраста среднего, обычной внешности. Была, правда, у Батюшки неученого одна замечательная особенность – она еще сыграет свою роль в нашем повествовании. Имел он небесного цвета, чистейшие, необычайно выразительные глаза. А в остальном – батюшка как батюшка: они, как известно, все друг на друга похожи. Поэтому описание главного персонажа на этом можно и закончить.
Так вот, в гости к Батюшке неученому приезжает Ученый батюшка. И приезжает, как выяснилось, в самый драматический момент – накануне диспута с инославными. Этим обтекаемым словом мы назовем представителей христианских конфессий, которые в девяностые годы наводнили наши города и веси. Местный филиал инославия появился и в селении Батюшки неученого. За короткое время новообращенные развили самую бурную деятельность и немало взбудоражили устоявшийся уклад жизни сельчан. Апофеозом наметившегося противостояния должен был стать открытый диспут пастырей. В полдень, в субботу инославные вызвали священника на духовную дуэль в местный клуб. Ученый батюшка прибыл вечером накануне и всячески отговаривал Батюшку неученого соглашаться на состязание.
– Куда ты пойдешь? – говорил он. – Тебе это надо? Ты сектоведение учил?
– Не учил, – смиренно соглашался Батюшка неученый.
– А я учил. Там много всякого такого непонятного. Они тебя фактами, а ты их чем?
– Ничем, – грустно вздыхал Батюшка неученый, – но нельзя мне не идти. Объявление повесили… Туда же вся деревня придет.
– Да как не понимаешь ты, – сокрушался Ученый батюшка, – посмешищем все закончится! Уж лучше не ходи!
– Пойду. Вот Иоанн Кронштадтский говорил: если не знаешь, что сказать, – молись: «Господи, устне мои отверзеши…»
Короче, вместо братского застолья получилась ночь перед судилищем, наполненная обрывками сектоведения и горячими молитвами.
Назавтра народу собрался полный клуб. Как же, девяностые годы, жажда духовности! На сцене стоял длиннющий президиумный стол с десятком стульев. Половина этого стола уже была занята инославными. Батюшки пристроились рядом, крестясь на родимый храм – благо, он был неподалеку. Первым слово взял проповедник. Достаточно внятно он объяснил смысл встречи, поблагодарил собравшихся, рассыпался комплиментами в адрес Православия. Начало явно было за ними, собрание одобрительно кивало. Потом как-то незаметно и, что странно, убедительно проповедник перешел в наступление. Он говорил о том, что Православие застыло в древних формах. Что заперлось оно за храмовыми вратами. Что люди не слышат живого слова о Христе. Его помощники по очереди и очень складно вставляли свои комментарии – получалось что-то вроде куплетиста с квартетом на подпевке. И вот уже следом за возгласами проповедника зал одобрительно гудел:
– Ведь правда?
– Правда-а-а…
– Ведь вы согласны?
– Да-а-а…
Ученый батюшка беспокойно ерзал на стуле. Ведь он же предупреждал! Мельком он взглянул на Батюшку неученого… и понял, что все пропало. Тот страшно волновался, сидел весь бледный и что-то шептал про себя. Лишь глаза выделялись на лице двумя пронзительными сапфирами. А тут еще проповедник закончил свое выступление изящным пассажем о Святом Духе:
– Тот Самый Дух, Которому, как вы думаете, вы поклоняетесь, Чье имя вы призываете на всякое дело, – ушел от вас. Дух дышит, где хочет! Любой человек способен принять Духа Истины! И сегодня Святой Дух хочет быть среди тех, кто истинно ищет Его. Среди новых людей, свободных от всех форм предрассудков. Откройте же сердца Святому Духу!
Проповедник хотел, похоже, закончить речь возгласом: «Аллилуйа!» – и даже открыл рот. Но тут вдруг резко встал Батюшка неученый.
– Святой Дух жив в Православной Церкви.
Проповедник сел.
Батюшка неученый говорил медленно и, казалось, негромко. Но каким-то непостижимым образом каждое его слово запечатлялось в сознании свидетельством несомненности и истины.
– Святым Духом всякая душа живится. Но только в Церкви человек верно воздает Ему хвалу. Поэтому мы и называемся – православные.
Зал, который начал уже пошумливать, замер. Замер и Ученый батюшка, забыв заготовленное вступление и пару дат из истории Реформации. Он только поднял удивленные глаза на своего собрата и почему-то сразу их опустил. Его вдохновенное лицо сияло духовным огнем.
– Не всякий, взывающий: «Господи, Господи!», будет принят Спасителем. Для этого нужно быть верного духа. Обезьяна тоже похожа на человека. Но дух у них разный. Человек призван искать Бога.
Происходило что-то непонятное, какое-то таинство. Ученый батюшка посмотрел в зал и вспомнил святого Павла: «О, если бы вы могли, вы и очи свои отдали бы мне!»
– И только в Православии человек может увидеть и прославить Истинного Бога. Он и доныне открывается всем ищущим Его и приходит к тем, кто любит Его.
И не нужно было никаких доказательств, чтобы поверить в эти слова. Люди своими глазами видели, что это – правда.
– Бог открывается ищущим Его в Духе и Истине, в Своей Святой Церкви, которая будет стоять до скончания века.
Разное в своей жизни видел Ученый батюшка, он тоже пережил многое. Но тот священный трепет, который наполнял всех собравшихся тогда, переживал впервые в жизни. Это было дивное знамение Божией благодати, ниспосланное для наставления множества душ.
Что еще можно рассказать о тех давних событиях? Внимательный читатель уж наверняка спросит: а что же это повествование о таких серьезных вещах так странно называется – «Маугли»? И причем здесь вообще этот чистый сердцем юноша, выросший вдали от шума больших городов? Есть и этому свое объяснение: здесь мы просим лишь проявить милость к начинающему автору и дождаться обещанного назидания. Когда Батюшка неученый сел и долго никто не решался прервать тишину, настала очередь Ученого батюшки. Он предложил сельчанам задавать вопросы, сам задал беседе тон. Конечно, все вопросы адресовались только священникам, причем увлеченно интересовались жизнью Церкви и инославные. Отвечая на них и блистая эрудицией, Ученый батюшка где-то в подсознании наблюдал странного червячка, который то и дело вгрызался в его духовное естество. Все прояснилось, когда встреча триумфально завершилась. После долгих прощаний – кто-то даже цветочки им подарил – священники остались одни. И Ученый батюшка спросил:
– Откуда у тебя все это?
Конечно, как не спросить? Ведь он же Ученый, почему же не ему Господь вверил Духом Своим проречь истину Православия?
– Что – «это»?
– Ну ЭТО. Откуда ты это узнал? Про обезьяну, например?
И тогда Батюшка неученый поднял на него свои несравненные, чистой воды, василькового цвета глаза и честно ответил:
– Так мультик смотрел, «Маугли!»
И вот тут наконец понял Ученый батюшка, что значат слова Спасителя: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят». А то он все никак не мог сообразить: какие такие чистые сердцем? Как это узрят? Вживую или, скажем так, образно? А тогда ему все основательно и открылось: для пользы духовной и в назидание. В меру сил и мы почерпнем духовной пользы из этой нехитрой истории – думается, едва ли не последней в запасниках незадачливого литератора.
Священник Димитрий Первий
Свежие комментарии