Продолжение. Начало Здесь
Монах Константин
Как сохранить душевный мир и живую молитву в условиях современной суеты
Нужно быть внимательными, чтобы не просить у Бога помощи на какие-то небогоугодные дела
— А если желание человека небогоугодно, однако он просит и усердно молится об этом?
— На эту тему пришлось мне в свое время услышать одну весьма назидательную повесть о святителе Николае.
В прежние, еще царские, времена жил некий конокрад. И хотя по своему занятию он был вор, но, как христианин, все же иногда молился. И вот однажды он увидел замечательную тройку лошадей, которую непременно захотел угнать. Как на беду, хозяин оказался человеком состоятельным и весьма осторожным. После нескольких неудачных попыток вор понял, что украсть лошадей ему не удастся.
Что тут оставалось делать? Только молиться.
Пошел конокрад в церковь. Купил большую свечку, поставил перед иконой святителя Николая, зная, что он скорый помощник на всякое дело, и начал молиться и просить: «Святитель Николай! Помоги мне угнать эту тройку! Трудно мне, никак я не могу ее подстеречь!» Помолившись усердно, конокрад пошел на свое «дело», и оно ему удалось. Довольный такой удачей, он выгнал лошадей за город и поскакал в селение.
Однако прошло немного времени, и вдруг сзади послышался шум — конский топот. Оглянулся конокрад, а это его догоняют верховые всадники.
Ну, все, пропал! Наверняка догонят, потому что верховые бегут быстрее, чем тройка. Безвыходное положение — везде поле, нигде нельзя скрыться. «Господи, помоги! Святитель Николай, помоги — плохо дело будет мне!» — взмолился вор и давай что есть силы нахлестывать лошадей.
Впереди показался крутой поворот дороги. Конокрад чуть приостановился, чтобы не перевернуть упряжку. Вдруг видит: навстречу идет старичок и показывает на какой-то бугор: «Вон туда, туда! На обочину дороги! Там можешь спрятаться!» Беглец это понял, спрыгнул с тройки, и — скорее к этому «бугру», а тройка поскакала дальше.
Подбежал, смотрит: это павшая лошадь. Она уже начала разлагаться, раздулась вся, смрад стоит страшный. Но делать нечего, пришлось под нее лезть. Спрятался и лежит, ждет.
Всадники проскакали вслед за тройкой, старичок зовет: «Вылезай, уже проскакали твои гонители». Вылез бедняга из своего «убежища», отдышаться не может: «фу-у-у! — говорит. — Какая мерзость! Чуть не задохнулся от этого смрада!» А старичок ему в ответ: «Вот так же мне и твоя свечка, которую ты поставил, и начал просить меня, чтобы я помог тебе угнать лошадей».
Старичок стал невидим. А пораженный чудом вор начал горько раскаиваться: «Прости меня, Господи! Прости, святитель Николай, что я так оскорбил тебя своей негодной молитвой!» Потом он пошел в церковь и все рассказал батюшке: каким образом святитель Николай вразумил его и привел к покаянию.
Подобным образом и нам нужно быть внимательными, чтобы не просить у Бога помощи на какие-то небогоугодные дела. Господь слышит все наши молитвы, все наши высказанные и не высказанные желания, но только нам самим нужно стараться не оскорблять величие и праведность Божию не только какими-то своими нехорошими делами, но даже и молитвами.
Молитва — это тайна общения души с Богом
— Молитве нужно обучаться по какой-то методе?
— Во-первых, само слово «метода» — не православное, не святоотеческое, поэтому лучше его не употреблять, когда речь идет о духовных деланиях. А во-вторых, во избежание каких-либо ошибок, нужно читать поучения Святых Отцов, писавших о молитве, и там находить разрешение своих недоумений.
Существует много различных святоотеческих наставлений и советов на эту тему. Например, есть такая известная книга под названием «Добротолюбие», в которой собраны поучения древних Святых. Есть много поучений и более близких к нам по времени подвижников благочестия — в частности, святителя Феофана Затворника, святителя Игнатия Брянчанинова и других Отцов Православной Церкви, у которых каждый может найти для себя ответ на интересующий его вопрос.
Вообще в святоотеческих творениях о молитве написано довольно много — осталось только читать и исполнять.
— А почему же тогда сегодня, при таком изобилии духовной литературы, мы не видим множества преуспевших делателей?
— Да потому что все мы стали очень «умными». А на деле получается, что не умеем применять святоотеческое учение в практической жизни. Если преодолеем леность, то зачастую еще остаемся в сетях гордости и самонадеянности.
И еще нужно иметь в виду, что при занятии молитвой встречаются такие две довольно распространенные ошибки. Первая — когда мы по каким-либо причинам совсем игнорируем теоретическую сторону делания. А вторая — когда святоотеческое наставление по приобретению молитвы воспринимаем, как какую-нибудь инструкцию по эксплуатации бытовой техники, в которой говорится: «Если нажмете на эту кнопку, то будет то-то, а если вот на эту — то то-то и то-то». Нечто подобное начинаем иногда делать и мы, учась молитве. Мы думаем, что если закроемся в темной комнате, сядем на низенький стульчик, прижмем подбородок к груди, сдержим дыхание, и т.д., — тогда у нас обязательно пойдет непрестанная молитва.
Вот потому-то я и говорю, что мы не должны увлекаться этой «методой». Нам просто нужно понять, в чем состоит суть молитвенного делания.
— И в чем же она состоит?
— Суть — в нашем предстоянии пред Богом, — именно Живым Богом, Который зрит на нас. А нам должно смотреть на себя (на свое окаянство, непотребство, на свое бедственное духовное состояние) и вопиять: «Помилуй мя!»
И еще нам нужно понять, что не бывает одного правила на все случаи жизни. Молитва — это тайна общения души с Богом, и она не совершается по какой-то «инструкции». Если душа поняла, к чему она должна стремиться, то она должна деятельно исполнять это, и Господь будет ее наставлять, просвещать, вразумлять, укреплять, и человек будет уже идти путем спасения и приближения ко Господу.
А преподать здесь какую-то одну всеобъемлющую теорию сложно, потому что теоретически это может быть одно, а практически у каждого человека получается по-своему, со своими особенностями.
— Почему это так?
— Потому что Господь подает каждому человеку свое, как читаем в тропарях: «Глубиною мудрости человеколюбие вся строяй и полезная всем подаваяй». Один, начиная молиться, первое, что ощущает — свою греховность, свое непотребство и начинает плакать. Бывает горький плач; бывает плач, растворенный утешением, как говорится, «радостотворенный плач», когда человек уже очистится несколько от грехов.
У другого бывает наоборот. Сначала чувствует в своей душе Утешения: радость, мир, любовь ко всем. Он молится и чувствует на себе исполнение слов псалмопевца: «Вкусите и видите, яко благ Господь» (Пс. 33, 9). А потом, по прошествии некоторого времени, приходят к нему скорби: печаль о своих грехах, внешние искушения. И он уже в этих внешних искушениях на некоторое время рассеивается. Но потом вспоминает, как он чувствовал себя вначале, какое было ему утешение, и снова обращается, ищет того блаженного состояния, сердечной молитвы к Богу, и отвращается от всего греховного и суетного.
А иной может получать вразумление, утешение и благопоспешение во внешних делах. Скажем, занимается он стройкой — храм строит или монастырь. Помолился и видит явную помощь Божию: кирпич достал, рабочие нашлись добросовестные, все быстро, хорошо сделали. И он за это благодарит Бога, и, таким образом, приходит в познание, что если он молится, значит, Бог его слышит, принимает его молитву и отвечает ему вот такими делами.
Фактически, здесь совершается одно и то же: человек вступает в Богообщение, только внешне оно проявляется по-разному — как усмотрит Господь в каждом конкретном случае. Но у каждого человека при этом должны быть сердечная обращенность к Богу и вера в то, что если он произносит молитву, значит, Бог его слышит.
О том, что Богоугождение и духовное делание совершаются везде — как в глубочайшей пустыни, так и среди мирской суеты
— Как-то раз пришлось быть в одном монастыре. Некий иеромонах говорил проповедь о покаянии. И для того, чтобы привести наглядный пример, он показал в контрасте: «Приходят на исповедь некоторые люди. Спрашиваешь их: «Чем согрешили?» Жмут плечами: «Не знаем, батюшка: вроде бы не убивали, не грабили». И вот подходит старец-пустынник, человек с чистой, детской душой, и исповедуется у меня около часа. Спрашивается: в чем он может каяться? Какие грехи он может рассказывать?»
Такой контраст батюшка привел для наглядного сравнения. Потом, немного помолчав, добавил: «Я приоткрою вам секрет, в чем же могут каяться люди духовные.
К примеру, стоит человек на молитве, слушает правило. И если при этом какая-то фраза из слушаемых им молитв не усвоилась умом, прошла мимо, он считает это за грех. Но бывает и другая степень восприятия. Человек слушает слова молитвы, они воспринимаются его умом, входят в его сердце, из сердца восходят к Богу, от Бога приходит ответ, и человек сердцем этот ответ воспринимает. И вот если не произошла такая «цепочка», т.е. слова молитвы не воспринялись умом, не прошли в сердце, от сердца не взошли к Богу, и от Бога не пришел ответ, то это считается у человека духовного грехом, и он в этом кается».
Услышав такие слова о молитве, душа уязвилась подобным идеалом. Но вместе с этим она ощутила и скорбь: ведь в пример был приведен старец, живущий в горах, т.е. подвижник.
Невольно возникает вопрос: имеет ли смысл желать обрести такую молитву «простому смертному»? Возможно ли это? Или же был показан только «образчик» далекого, прекрасного и совершенно недостижимого идеала — для того, чтобы мы лишь узнали, что «такое бывает»?
— Как видим из житий Святых, в частности, из жития преподобного Антония Великого, основоположника монашеского делания, — он был послан Промыслом Божиим в Александрию к кожевнику, который имел превосходящее его — преподобного Антония — делание. Так же и преподобный Макарий Великий был направлен учиться у двух женщин-мирянок.1
На основании этих и других, описанных в житиях примеров, мы можем сделать вывод, что Богоугождение и духовное делание совершаются везде — как в глубочайшей пустыни, так и среди мирской суеты.
Страницы: 1 2
Свежие комментарии