Этот комментарий (к статье Н.Сомина «Экономика служения и экономика наживы») является очередным в серии комментариев, рассказывающих о Духе Святом. Сегодня тема о Духе Святом к сожалению является недостаточно освещаемой Церковью, но она исключительно важна во всех отношениях для православного христианина, и потому не должна оставаться для него «закрытой книгой».
Предыдущие комментарии на эту тему помещены после статей: «Протоиерей Всеволод Чаплин о социализме и миссии России», «Что такое христианская социология?», «Несколько мыслей по поводу христианского социализма», «Капитализм и Церковь». В этих комментариях были показаны многие важные для христианина, разноплановые действия Святого Духа. Но, оказывается, что чудесные действия Духа Святого перечисленным не ограничиваются.
При моем знакомстве с трудами святых отцов пришло понимание и некоторых других Христовых истин, которые до этого были для меня сокрыты. Хочу ими поделиться.
Например это то, что:
1) не возможно одновременно быть альтруистом и эгоистом, служить обществу и себе любимому, «любить ближнего своего» и быть «самолюбивым»;
2) христианская заповедь о «любви к ближнему своему» это нравственный аналог социалистического лозунга об обществе «справедливости, равенстве, братстве».
3) не может быть полноценного искреннего служения человека обществу («любви к ближнему») без «любви к Богу»;
4) при отсутствии в человеческой душе Духа Святого невозможна как «любовь к ближнему», так и «любовь к Богу».
А отсюда вытекают следующие следствия:
1. «Христианский капитализм» не может называться «христианским» (т.
2. Идеологические базовые основы христианства и социализма, обосновывающие необходимость для человека самоотверженного служения обществу, во многом соответствуют друг другу.
3. Не возможен и социализм без Бога – «нехристианский социализм», так как не может быть совершенной «любви к ближнему» без «любви к Богу».
4. Социализм (вообще) единственно возможен только как христианский социализм (причем – «христианский» обязательно означает «духовный», имеющий Духа Святого, так как в противном случае это не «христианство», живущее по духу, а бездуховное фарисейство, живущее по букве).
Следствия, надо сказать несколько неожиданные даже для христианских социалистов, хотя в целом именно это ими постоянно и доказывается. Здесь неожиданность выражается не в появлении свидетельств, подвергающих сомнению их правоту, а напротив – в находке большого количества документальных доказательств в Священном Предании, подтверждающих истинность понимания ими православного христианства.
Но, начнем по порядку.
1) Эгоизм против служения (здесь речь идет о служении человека обществу, понимаемое в христианстве как проявление «любви к ближнему своему»).
«Экономика служения» и «экономика наживы» – в этих словосочетаниях Н. Сомин очень удачно передал глубинные нравственные основы идеологии социализма (и христианства) и соответственно – капитализма.
«Служение другим» и «собственная нажива», «альтруизм» и «эгоизм», «любовь к ближнему» и «любовь к себе» (самолюбие) – абсолютные нравственные антиподы. Такие же разные, как «белое» и «черное», «светлое» и «темное», «небесное» и «земное».
(Н. Сомин) «Рыночная экономика основывается на личной инициативе и поддерживается желаниемличного преуспеяния. В основе раздаточной экономики – работа на общество. Подходы, надо сказать, диаметрально противоположные. Там – нажива, тут – служение. Там – личный эгоизм, тут – альтруизм, любовь к ближнему»…
Потому-то две противоположные друг другу идеологии формируют совершенно различные типы личности, как и различные типы общества. Ведь бытие определяет сознание.
(Н. Сомин) «…Обе экономики формируют совершенно разные типы личности. Конечно, в (любом)обществе всегда есть и эгоисты и альтруисты. Но очень важно то, какие предпочтения бытуют в обществе. Герой рыночной экономики – активный эгоист, олигарх, на счету которого миллиарды. Раздаточная экономика возводит на пьедестал героев труда – людей беззаветно служащих обществу своей трудовой деятельностью. Вот и получается, что рыночная экономика поощряет и реально дает преимущества эгоистам; экономика же раздачи наоборот дает преимущество людям, обращенным на служение обществу»…
Лучше и не скажешь.
Но что о «служении другим» и «служении себе» (эгоизме и самолюбии) говорит Священное Предание?
Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, § 253): «Когда человек ту любовь, которую ближнему должен оказывать, к себе обращает, тогда это его дело называется самолюбием…Когда человек любовь, которую должно воздавать одному Богу, обращает к себе, то это называется самолюбием, которое есть не что иное, как неумеренная любовь к самому себе. И где самолюбие имеется, там нет любви Божией».
Тихон Задонский дает нам определение слова «самолюбие» (эгоизм). Это та черта личности человека, которая не позволяет ее обладателю проявлять как «любовь к ближнему», так и «любовь к Богу», потому, что он гораздо больше любит самого себя. То есть «самолюбие» (эгоизм) несовместимо с главнейшей заповедью Иисуса Христа «…возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя …» (Мф. 22:37-39), о чем буквально говорит Иоанн Кронштадтский.
Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе, ст.805): «…с любовью к Богу и к ближнемунесовместно самолюбие…».
А так как эгоизм является неотъемлемым внешним личностным проявлением воспетых либеральной доктриной капитализма индивидуалистических свобод, то становится очевидным и абсурдность понятия «христианский капитализм», отражающего то нынешнее состояние не только не противостояния, но и «симфонии» капиталистической властной верхушки России с главою РПЦ.
Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения, ч.1): «Все порочные расположения или все нравственное зло истекает уже из самолюбия… Первые порождения самости суть гордость, или вообще жажда возвышения, корыстолюбие, или любостяжание, и плотоугодие, или полнее, жажда наслаждений и удовольствий всесторонних».
Феофан Затворник идет дальше и заявляет, что «все нравственное зло истекает уже из самолюбия», перечисляя такие плоды эгоизма, как гордость, жажда возвышения, корыстолюбие, любостяжание, плотоугодие, являющиеся с позиции христианства смертными грехами. В целом же он все эти грехи обозначает «жаждой наслаждений и удовольствий всесторонних», то есть по-сути желаниями плоти или похотями. В свете этого, представить себе капитализм «христианским» еще нелепее.
Схииг. Савва (Семена сатаны и любовь Христова, Предисл.): «…малейшая тень красования своим “Я”, самый тонкий вид самолюбия является преградой для вселения Духа Божия в сердце человека. Малейшее попрание чужой личности рассматривается как грех против любви, против образа Божия в человеке. Грех этот особенно противен Духу Святому и отгоняет его».
Схиигумен Савва же дополняет, что «самолюбие (эгоизм) является преградой для вселения Духа Божия в сердце человека», то есть лишает человека возможности получить Духа Святого. А без последнего, как мы уже знаем, быть христианином невозможно. Более того, он заявляет, что «малейшее попрание чужой личности», которое сегодня при капитализме наблюдается на каждом шагу, это есть «грех против любви», который «особенно противен Духу Святому».
Максим Исповедник (Главы о любви, 4-я сот., 37): «Не будь самоугодник; не будешь и братоненавистником. Не будь самолюбив; и будешь Боголюбив».
Максим Исповедник показывает «самоугодника» с «братоненавистником» как синонимы, а «самолюбца» с «Боголюбцем» как антонимы, то есть дает однозначно понять, что «эгоист» и «христианин» понятия абсолютно несовместимые.
Василий Кинешемский (Беседы на Евангелие от Марка, гл.8, 11-21): «…эгоизм, или себялюбие, отталкивает человека от служения другим, и это отсутствие служения, черствость и безучастное отношение к ближнему есть обычное внешнее проявление эгоизма. В сознании этот порок проявляется как открыто наглое или лицемерно замаскированное правило жизни: “Лишь мне было бы хорошо, а до остальных мне нет дела!..” Что могло им (эгоистам) дать учение Христа и чем могло привлечь к себе? Страдания, лишения, добровольная нищета и теснота жизни, постоянный крест терпения, служение другим, доходящее до полного забвения собственных интересов, все, с чем неразрывно связывалась христианская жизнь, — все это было как раз противоположно тому, чего они желали и чего добивались».
Василий Кинешемский прямым текстом утверждает, что «эгоизм, или себялюбие, отталкивает человека от служения другим». Более того, он недоумевает: «Что могло эгоистам дать учение Христа», ведь «все это было как раз противоположно тому, чего они желают и добиваются». Вопрос вовсе не праздный. Он обращен к «христианским капиталистам», а также к асоциальным, аполитичным христианам, желающим спасаться индивидуально и проявляющих в жизни «отсутствие служения, черствость и безучастное отношение к ближнему». По сути, это не христиане, а лицемерные фарисеи, или как их назвал Ерма (Герма) – «двоедушные», то есть те, кто вопреки словам Иисуса: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:24), очень хотят одновременно служить двум господам – Богу и богатству, Богу и своему эгоизму.
Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты 1, Фарисей): «(Фарисейский нрав) устами, краем языка он исповедует Бога, а сердцем он отвергается Его. Никогда он не ощущает присутствуя Божия (не чувствует Духа Святого), не зрит промысла Божия (не понимает истин учения Иисуса), не знает опытом, что значит страх Божий. Для сердца его нет Бога, нет и ближних. Он — весь земной, весь плотский, весь во власти страстей душевных, движется ими, управляется ими, влечется ко всякому беззаконию, живет и действует единственно для самолюбия. В этой душе воздвигнут идол «я». Идолу курится непрестанный фимиам, закалаются непрестанные жертвы. Как может в этой душе соединиться служение всесвятому Богу со служением мерзостному кумиру»?
Игнатий Брянчанинов своей цитатой подтверждает высказанное выше желание «двоедушных» христиан служить двум господам. Хотя одновременно он показывает и однозначное предпочтение такого христианина служить только одному господину – своему «я», прикрываясь при этом служением Богу и ближним. Зачем это делать «христианину»? Не честнее ли, не легче ли вообще не быть «христианином», а быть атеистом и без оглядки, без лжи ублажать свое «эго»? Точного ответа на этот вопрос не знаю. Возможно это «двоедушие» вызывает желание казаться в глазах других людей лучше, чем ты есть на самом деле. Думается, что именно это явилось причиной постепенного искажения церковными эгоистами истинного Христового учения. «Святоотеческий» аскетизм, как служение одному господину (Богу) через «умеренное» служение двум господам (Богу и маммоне (эгоизму)) превратился в «протестантское» служение одному господину (маммоне в облике Бога). Так Бог бедных через Бога всех (бедных и богатых) стал Богом богатых (протестантская доктрина: «Бог кого любит – тому и дает богатство, успех и процветание»).
2) Христианская «любовь к ближнему» – это аналог социалистической «справедливости, равенства, братства».
Тихон Задонский (Плоть и дух, гл. 21): «О, как бы благополучно все жили, если бы друг друга взаимно любили! Не было бы тогда воровства, разбоев, хищения, убийств, насилия, обманов, лукавства, укорения, злословия, поношения, клеветы, насмешек, ругательств; не укрепляемы были бы амбары для сохранения имущества, не требовались бы сторожа, не нужны были бы замки; не было бы столько плачущих и кровавые слезы проливающих; не слышались бы жалобные голоса на небо вопиющих вдовиц, сирот, бедных и беззащитных людей; не отягощены бы были судебные места жалобами; не скитались бы по улицам голодные, не тряслись бы от холода и мороза полунагие меньшие братья Христовы; не были бы наполнены темницы узниками, за долги сидящими; не было бы наконец нищих и убогих, но все было бы безопасно, спокойно, мирно: все были бы равны. По этой причине и Господь Бог, отечески сожалея о роде человеческом, дал заповедь: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф 22:39). О, любовь, любовь, союз совершенства. Любовь! Сколь многих мы благ лишаемся, когда тебя не имеем!.. С тобою все хорошо и благополучно, а без тебя все худо и неблагополучно».
Тихон Задонский главнейшую заповедь Бога «возлюби ближнего твоего, как самого себя» расценивает однозначно как равенство, как равноправие всех людей – «все были бы равны». При этом он исключает основные признаки социального расслоения общества на богатых и бедных, на власть придержащих и бесправных, на возвышающихся и униженных, без которого капитализм невозможен. «Не укрепляемы были бы амбары для сохранения имущества, не требовались бы сторожа, не нужны были бы замки», чтобы защитить богатство богатого от нужды бедного. «Не слышались бы жалобные голоса …бедных и беззащитных людей», «не было бы наконец нищих» – как видим это не про капитализм. Про «воровство, разбои, хищения, обманы и лукавства», на которых было построено наше российское «светлое» настоящее, и без которых сегодня не обходится ни одна стройка, ни один проект, ни одно действие нынешнего государства – я вообще молчу.
Поэтому слова Тихона Задонского – не про капитализм. Они однозначно про социализм (или даже – про коммунизм). Нужно отметить, что его слова произнесены в будущем времени и описывают далекую, совершеннейшую, практически не достижимую мечту, к которой необходимо стремится людям. Это сильно напоминает такую же недостижимую, но являвшуюся путеводным ориентиром цель построения «светлого коммунистического будущего», коммунистического общества, которая стояла перед советскими людьми.
Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн.1, §250): ««Любовь всех любит» (1Кор.13:7)… Таков нрав любви. Она не смотрит на лица, не разбирает чина и родства, близости и дальности, приязни и неприязни; не спрашивает, кто он, нуждающийся в плоде любви: брат или не брат, сродник или несродник, единоплеменник или иноземец, приятель или неприятель, добрый или злой; тому являет действие теплоты своей, кто хочет того и нуждается в том. Тот ей и сродник, кто беден. Там она близко приступает, где нужда».
Во второй цитате Тихон Задонский еще раз отмечает, что «любовь к ближнему своему» должна касаться абсолютно всех членов общества – «любовь всех любит» и «не разбирает»… Однако подчеркивает при этом, что она гораздо важнее членам общества «нуждающимся в любви», дополнительно поясняя, что это «тот…кто беден» и у кого «нужда». То есть им озвучен не социалистический общественный ориентир «каждому по труду», а коммунистический – «каждому по потребностям» (по нужде). Кто живет хуже, беднее «ближнего своего», кто больше «нуждается» – тому и больше «любви», то есть общественной помощи, выравнивающей недостаточно выровненное равенство.
Максим Исповедник (Главы о любви, сотн.2, 30): «Совершенный в любви и достигший верха бесстрастия не знает разности между своим и чужим, или своей и чужой, или между верным и неверным, или между рабом и свободным, или даже между мужеским полом и женским. Но, став выше тиранства страстей и взирая на одно естество человеческое, на всех равно смотрит, и ко всем равно расположен бывает. Нет в нем «ни Иудея, ни Эллина, нет мужеского пола, ни женского, нет раба ни свободного, но все и во всех Христос» (Гал.3, 28)».
Максим Исповедник говорит о «совершенной любви», то есть о том совершенном идеале, в стремлении к которому (через борьбу с душевными грехами) и есть смысл жизни христианина. Этот христианский идеал является столь же трудно достижимым для каждого христианина, каковым оказалось и желание построения коммунистического общества братства для социалистов. (Вспомним хотя бы «Лествицу» Иоанна Лествичника, отображающую нравственную лестницу, состоящую из ступеней христианских добродетелей, по которым должен постепенно подниматься в совершенстве своей души христианин. Напомню, что первой ступенькой является «отречение мирского жития», а последней тридцатой – «вера, надежа, любовь». Таким образом, снискание «любви к ближнему» – далеко не простая, а напротив – очень трудно достижимая задача).
«Взирая на одно естество человеческое, на всех равно смотрит, и ко всем равно расположен бывает» – добавляет он, предваряя этот результат необходимым начальным условием – «стать выше тиранства страстей», то есть, окончательно победив в душе грехи и страсти, что и отображается в «Лествице». То есть, говоря по-другому, главным условием воплощения в жизнь общественного идеала «любви к ближнему» (с позиции христианства) или «справедливости, равенства, братства» (с позиции социализма и коммунизма) является неимоверно высокая, совершенная (правильнее даже сказать – совершеннейшая) общественная нравственность, соблюдать которую обязательно должны все члены общества без исключения.
И первым шагом к выполнению этого общего для христианства и коммунизма высокого идеала была та самая «уравниловка» (корень слова тот же, что и у слова «равенство»), которую так ненавидят еще с горбачевских времен либералы и социал-демократы, движимые, как мы уже убедились на цитатах святых отцов, собственным самолюбием и эгоизмом, втайне считая, что каждый из них лучше «ближнего своего» и достоин большего. (Из «той же оперы» и рассуждения о социалистическом рынке труда, слышимые в комментариях сайта. Хочется спросить: «Зачем тебе рынок труда, ведь при социализме безработицы нет? Абсолютно все люди работают, и все получают равную зарплату. И с позиции Христа – это правильно, это очень полезно для твоей души. Пойми, для либералов и социал-демократов мотивацией труда, да и стимулом жизни вообще является конкуренция и уровень денег, для коммунистов и христиан – единение с обществом и уровень совести. В первом случае мотивация мелкая, земная, во втором – высокая, небесная. Наша эгоистическая душа всегда выбирает первую». Как говорит Схииг. Савва (Семена сатаны и любовь Христова, гл. Любовь Христова к ближним и любовь естественная): «Наше больное самолюбие и извращенное себялюбие препятствуют стяжанию любви Христовой. Все нам кажется, что мы лучше других, умнее их и… даже красивее!.. Умеем со вкусом одеваться… Умеем стол накрыть так, что любой позавидует… Разбираемся во всех вопросах, в карман за словом не полезем… «А что другие?! Ходячие мумии!»… Так рассуждает и осуждает больное, извращенное себялюбие, которому только до себя…»).
3) «Любовь к ближнему» неотделима от «любви к Богу» (а последняя невозможна без снискания Духа Святого).
Дмитрий Ростовский (Слово в день Святой Троицы): «…вера наша должна соединять, как два крыла, любовь к Богу и любовь к ближнему. …Оба сии крылья посеребренные, то есть, любовь к Богу и любовь к ближнему, Дух Святый соединяет вместе, чтобы ни одна любовь не была без другой, ибо Он есть сама любовь Бога Отца и Бога Сына… Любовь бывает прекраснейшей, совершеннейшей и похвальнейшей, которая имеется и к Богу, и к ближнему, и обоих сливает воедино».
Здесь Дмитрий Ростовский говорит о том, что «любовь к Богу» и «любовь к ближнему» неразделимы – «соединены вместе, чтобы ни одна любовь не была без другой», и «соединяет их Дух Святой». То есть, если мы любим Бога, то мы обязаны «любить и ближнего своего». И делать это мы должны «по Богу» (по Божески), что значит – так же, как это делает для каждого из нас Христос, невзирая на множество грехов и страстей, обуревающих наши души. Как Он многократно дает нам шанс покаяться и исправить наши неправедные мысли и поступки, также и мы – люди должны давать возможности «ближнему своему» каяться и исправляться.
Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты 1, О молитве Иисусовой, отд.3): «Любовь к Богу и ближним, являющаяся постепенно из страха Божия, вполне духовна, неизъяснимо свята, тонка, смиренна, отличается отличием бесконечным от любви человеческой в обыкновенном состоянии ее, не может быть сравнена ни с какою любовью, движущейся в падшем естестве, как бы ни была эта естественная любовь правильною и священною. Одобряется закон естественный, действующий во времени; но закон вечный, закон духовный настолько выше его, насколько Святой Дух Божий выше духа человеческого».
Игнатий Брянчанинов идет дальше. Он не просто указывает, что две любви: «любовь к ближнему» и «любовь к Богу» неразделимы, он уже говорит об одной общей любви – «любви к Богу и ближнему». Далее, он поясняет, что такая любовь должна развиваться в сердце человека «постепенно», начинаясь со «страха Божия» и оканчиваясь высоко развитой совестью человека, при этом в своем развитии она поддерживаться «духовно» (с помощью Духа Святого). И такая любовь не доступна не только человеку неверующему в Бога (атеисту), но и бездуховному «христианину». Такая любовь, характерная только для духовного христианина, на столько же «отличается отличием бесконечным» от обычной человеческой любви, насколько Божий Святой Дух отличается от духа падшего грешного человека.
Иннокентий Херсонский (Слова и проповеди при посещении паств…, Слово при первом посещении города Изюма): «Стремитесь, братие мои, к этой пренебесной добродетели (любви). Но блюдитесь(остерегайтесь) думать, что святая и животворная любовь могла произникнуть из нашего ума или сердца, из наших познаний и образования, из нашей плотской чувствительности и нашей мирской ласковости, – все это может дать только любовь языческую, своекорыстную, ограниченную, легко отпадающую, но никогда не даст любви чистой, совершенной, которая не ищет «своего», готова положить душу «за други своя», которая объемлет всех, благословляет самых врагов своих. Такая любовь изливается в сердца наши только свыше, от Духа Святаго. И Он всегда готов излить ее, ибо для того и сошел с неба в виде огненных языков, чтобы воспламенять ею нас, хладных. И воспламенить, коль скоро мы представим Ему для этого сердца свои упраздненными от нечистой привязанности к миру и его суетным благам и удовольствиям. Посему, кто хочет быть сосудом любви Божественной, тот должен, во-первых, упразднить сердце свое от пристрастий плотских, а, во-вторых, как можно чаще обращаться с молитвой к Духу-Утешителю, да приидет к нему и да приведет с собою в сердце любовь чистую и святую. Стремясь к сему, тем паче блюдитесь, братие мои, от всякой ненависти, вражды, злобы и мщения. Как всякая истинная любовь от Духа Божия, так вражда и злоба всегда есть от духа злобы. Где ненависть – там ад».
Иннокентий Херсонский своей репликой подтверждает мысль, высказанную Игнатием Брянчаниновым. «Любовь к Богу и ближнему» не может возникнуть «из нашей плотской чувствительности и нашей мирской ласковости», она может «излиться только свыше, от Духа Святого». И «Он всегда готов излить ее, если мы представим Ему сердца свои, очищенные от привязанности к миру и его суетным благам и удовольствиям».
Итак, решение христианина отречься от «привязанности к миру и его суетным благам и удовольствиям» является единственно необходимым, хотя и очень не легким шагом на пути приобретения «любви к Богу и ближнему». Это то, что Иисус и апостолы называли «родиться свыше» (т.е. от Святого Духа) (Ин. 3:6-7), «совлечься ветхого человека» (Кол. 3:9). Это то, что является первой ступенькой лестницы, ведущей нас в Царство небесное – «отречение мирского жития».
Подведем итог. Атеистический социализм не мог долго просуществовать потому, что он не учитывал греховность человеческой сущности, думал, что нравственность можно воспитать без Бога, простой тренировкой. И отчасти это получилось, и подтверждением тому является несопоставимый уровень совести советского человека, воспитанного при социализме, с тем «достоинством», а попросту эгоизмом поколения пепси, которое было воспитано в нем в последний капиталистический период российской истории. Возможно советский социализм просуществовал бы гораздо дольше, если бы верхушка, называвшаяся «умом, честью и совестью народа», которая должна была поддерживать в людях высокий уровень нравственности прежде всего на своем примере, их бы (ум, честь и совесть) не потеряла. Но в любом случае, рано или поздно это бы все равно произошло.
Другое дело христианский социализм, который бы базировался на высокой духовной христианской нравственности, на непосредственной отчетности о своих помыслах и действиях каждого христианина перед Богом посредством личного богообщения через Духа Святого. Бесспорно – это не сегодняшнее, и даже не завтрашнее воплощение в жизнь, это идеальная совершенная цель (как построение коммунизма в советское время), к которой необходимо стремиться. Но, как мы видели из Священного Предания – это единственный возможный вариант социализма. И этот вариант нельзя осуществить без активного участия в душах христиан Святого Духа. Если же в сердцах христиан нет благодати Духа Святого, то построение «христианского социализма», бездуховными христианами, какими они в основной своей массе сегодня являются – это утопия. Так как такие «христиане» по сути есть бездуховные фарисеи, пытающиеся жить «по букве» (по церковным правилам), но не «по духу» (по совести, обличаемой Духом Святым). Такие «христиане» обязательно соблазнятся эгоистическими желаниями своей плоти, и выхолостят совершенное Христово учение, что приведет к очередному развалу социалистического общества.
В заключении приведу цитату апостола Павла из Священного Писания: «О, если бы удалены были возмущающие вас (соблазняющие своим неправедным примером)! К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти (эгоизма), но любовью служите друг другу. Ибо весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя. Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом. Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал. 5:12-17).
Свежие комментарии