О смерти Христа за нас

Мы знаем, что сразу же после Тайной Вечери, после этой праздничной трапезы, во время которой Христос как бы отдал Себя, Свою жизнь, Свое грядущее страдание, Свою смерть и Свою над смертью победу, отдал нам, чтобы стать нашей жизнью и нашей победой. Сразу же после этого торжества любви Он был предан на позорный суд, на распятие и смерть.

То тело, о котором Он говорил на Тайной Вечере, стало Телом, за нас ломимым, то есть страдающим. Кровь – Кровью, за нас, изливаемой. Иными словами, на тайной вечере Христос как бы заранее открыл и явил, что то, чему надлежало случиться в ближайшие часы и дни, совершается для нас, ради нас и за нас есть подвиг все той же любви, той же самоотдачи, что так торжественно провозгласил Он во время Тайной Вечери. Эту связь между Тайной Вечерей и крестным подвигом Христа бесконечно важно понять, ибо только поняв ее, можно понять и место Литургии, то есть Таинство Тела и Крови Христовых для христиан и для Церкви.
С первого дня своего существования Церковь проповедовала и сейчас проповедует и утверждает, что Христос умер за нас, воскрес для нас, что все то, что совершилось с Ним, совершилось «нас ради человек и нашего ради спасения». И вот, верующие так привыкли к этому утверждению, что уже редко задумываются о нем. Что же касается неверующих, но старающихся понять сущность христианской веры, им так часто трудно понять смысл этих слов «за нас». Что значит вообще умереть за кого-нибудь другого? В каком смысле смерть кого бы то ни было 2 тысячи лет тому назад может быть моим спасением сегодня, и не только моим, но и всех людей? Но вот, апостол Павел в одном из своих посланий утверждает, что каждый раз, когда мы совершаем Литургию, то есть приобщаемся хлебу и вину как Телу и Крови Христа, мы – и это его слова – «смерть Господню возвещаем, воскресение Его исповедуем» (1Кор.11:26), то есть являем, утверждаем. И потому тут, конечно, в этой связи между Тайной Вечерей, смертью и воскресением Иисуса Христа с одной стороны, Литургией с другой, той Литургией, которую мы служим сейчас – тут само сердце христианской веры, христианского опыта, и, я прибавлю, христианской радости.
Я говорю «сердце», ибо это слово, может быть, лучше всех других являет главную трудность, трудность объяснения этой связи при помощи наших бедных, плоских, однозначных слов. Когда мы подходим к этой Тайне всех тайн, мы постигаем ее не умом и не объяснениями, а сердцем, то есть той глубиной нашего существа, на которой совершается подлинная наша встреча с истиной, с любовью, с Богом. А когда совершается эта встреча, обычно уже не нужно ни слов, ни объяснений. И все же постараемся хоть намеком, бледным и заведомо недостаточным, тайну эту объяснить. Вряд ли нужно доказывать, что объяснение это зависит целиком от того, верим ли мы в Христа как в пришествие к нам, соединение с нами и нашей жизнью Бога, сшедшего с небес и воплотившегося. Зависит от того, далее, верим ли мы в то, что христианство утверждает о Боге, а именно что Бог есть любовь и что сошествие Его к нам – это поток божественной любви к человеку и к миру, созданным Богом, но от Него и Его любви отпадшим. Только если мы верим и ощущаем, что весь вопрос, вся сущность или, употребляя ужасное современное слово, вся проблема Бога для христиан сводится к любви, к встрече с Богом как с вечной, всеобъемлемой, живой любовью, только тогда все остальное: вочеловеченье Бога, страдания, смерть, крест, воскресение оживают в своем победном и лучезарном смысле, становятся для нас, как я уже сказал, сердцем нашей веры и нашей жизни. «Так возлюбил Бог мир…» (Иоан.3:16) Это, только это по-настоящему возвещает христианство, а не отвлеченные идеи о Боге как абсолюте, первопричине, идее и так дальше. Если Бог есть любовь, то Он любящий, личность. Если Он любящий, то Он действующий. Если Он действующий, то Он приходит к нам, отдает нам Себя, ибо в чем же любовь, если не в отдаче себя, чтобы мы могли отдать Ему свою любовь. И вот, все это, то есть последнее, завершающее явление божественной любви и составляет сущность Тайной Вечери: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое» (Матф.26:26). Джотто. Распятие
Что это значит, как не «Я отдаю вам Себя, потому что Я люблю вас, потому что я хочу совершенного единства с вами, хочу, чтобы Моя жизнь стала вашей жизнью». Но сделаем теперь второй шаг. Последним, абсолютным мерилом самоотдачи даже в нашем грешном мире стала смерть. Умереть за кого-нибудь – значит явить, что этот кто-нибудь драгоценнее для меня моей собственной жизни. И Христос вольно, сознательно принимает смерть, принимает во всем ее ужасе, одиночестве, раздрании и мучении. «Никто не берет Моей жизни, Я Сам отдаю ее» (Иоан.10:18). Но отдает Он ее нам, чтобы она стала нашей победой над смертью. Ибо на деле смерть Его, Христова, разрушает страшную окончательность смерти, смерть как победу над жизнью. Ибо во Христе в смерть входит, смерть в себя принимает Сын Божий, Бог. Сама Его смерть есть торжество не распада, не разлуки, не забвения, а любви. Сама смерть явлена нам как любовь, как жизнь и как победа. Любовь сильнее смерти, любовь, разрушающая смерть, любовь, воскрешающая мертвых.

Вот эту единственную смерть: смерть-победу, смерть-жизнь Христос, прежде чем отдать Себя ей, подарил нам на Тайной Вечери. И этот дар, этот подарок мы принимает каждый раз, что совершаем Таинство воспоминания Христа, Таинство Литургии. Мы опять на Тайной Вечери, но жив воскресший Христос и жива Его любовь, и она, снова изливаясь на нас, становится нашей любовью, нашей жизнью, нашей силой. «Примите, ядите… пейте из нее все…». Нет, не магия это, не какая-то непонятная тайна, а вечный дар нам любви Христовой. «Я с вами до скончания века. Я создал мир как вашу пищу. Я подарил вам жизнь. Этот мир Мой, и если вы верите в Меня, верите, что все в мире от Меня, как Моя любовь, вы знаете, что тот хлеб, который вы едите, чтобы быть со Мною, есть Я. Мое Тело, за вас ломимое, Моя Кровь, за вас излившаяся и потому Моя воскресшая, Моя божественная жизнь». Вот почему тут, в Литургии, сердцевина всей веры и всей радости христианства.

Протопресвитер Александр Шмеман