Сегодня Страстная Пятница
Православная Церковь вспоминает страдания Христовы …
Великая Страстная пятница считается самым скорбным днем церковного года. В этот день Господь наш Иисус Христос был распят и умер на Кресте, искупая людские грехи. В Евангелии от Иоанна сказано: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную».
Рассказ о дне страданий Спасителя присутствует у каждого из четырех евангелистов (Мф 26. 20-27. 66; Мк 14. 17-15. 47; Лк 22. 14-23. 56; Ин 13. 1-19. 42), согласно которым все, что произошло в Великую Пятницу являлось важнейшей частью Божественного плана человеческого спасения. Приговоренный судом Синедриона к смерти, в этот день Господь был доставлен к римскому прокуратору Понтию Пилату. Тот не нашел никакого преступления в Его делах, но несмотря на свое желание отпустить Христа и после нескольких неудачных попыток сделать это, Пилат под давлением иудейских первосвященников и толпы предал Его на Распятие, предварительно омыв руки, тем самым возлагая всю ответственность за совершающееся на еврейский народ, кричавший, что «кровь Его на нас и на детях наших» (Мф 27. 25).
После бичевания и поругания в претории Господь Иисус Христос был выведен за пределы Иерусалима и распят римскими солдатами, разделившими между собой Его ризы, на Голгофе. Претерпев несколько часов крестных страданий, свидетелями которых было множество народа, Господь Иисус Христос умер на Кресте, «и завеса в храме разодралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли» (Мф 27. 51-52). Двое из Его тайных учеников Иосиф Аримафейский и Никодим сняли Тело Иисуса с Креста, обвили его плащаницей и вместе с женами-мироносицами погребли тело Христа «во гробе» – небольшой пещере неподалеку от Голгофы, закрыв ее большим камнем.
В Великую пятницу, когда умер на кресте Спаситель, Божественная Литургия не совершается, но на службе Часов, в пятницу утром, снова прочитываются Евангелия о Его Страстях. Вечерня Великой пятницы – Вынос Плащаницы – посвящена погребению Спасителя и совершается обычно в середине дня. Перед началом выноса Плащаницы в середине Церкви устанавливается возвышение – «гроб», украшенный цветами, а на престол помещается Плащаница – большой плат, на котором написан или вышит образ положенного во гроб Спасителя. Плащаница находится в центре храма до начала воскресного пасхального богослужения. В день Пасхи она вновь возвращается на Престол алтаря. Песнопения Вечерни посвящены страданиям и смерти Христовым.
В Страстную Пятницу православные христиане соблюдают строгий пост, не вкушая ничего до выноса Плащаницы, и стараются прийти в церковь - на самое печальное и проникновенное богослужение года.
http://ruskline.ru
Слово в Великий Пяток
Предлагаем вниманию читателей нашего сайта одно из самых известных святоотеческих творений, посвященных смыслу Крестной Жертвы Господа нашего Иисуса Христа. Это слово было произнесено архимандритом (будущим святителем) Филаретом (Дроздовым) в Александро-Невской Лавре в Великий Пяток 1816 года.
***
Тако возлюби Бог мир. (Ин.3:16)
Распятие Христово. Фреска Дм. Мироненко, Дар. Джеймс-Леви
Ныне ли о любви, скажут, может быть, некоторые? Ныне ли, когда плод вражды созрел в вертограде Возлюбленного; когда и земля трепещет от ужаса, и сердца камней разрываются, и око неба помрачается негодованием? Ныне ли о любви к миру, когда и Сын Божий, страждущий в мире, оставлен без утешения, и молитвенный вопль Его: Боже мой, Боже мой, вскую Мя еси оставил (Мф.27:46) – без ответа Отеческого?
Правда, христиане! День вражды и ужаса день сей, день гнева и мщения. Но если так, то что с нами будет, когда и земля не тверда под нами и небо над нами не спокойно? Куда убежать с колеблющейся земли? Куда уклониться из-под грозящего неба? Взирайте прилежнее на Голгофу: и там, где видится средоточие всех бед, вы откроете убежище. Тогда, как трепетна бысть земля и основания гор смятошася и подвигошася, яко прогневася на ня Бог (Пс.17:8), не видите ли, как непоколебимо там стоит неукорененное древо Креста? Тогда, как и мертвые не почивают в гробах своих, не видите ли, как мирно почиет Распятый на кресте Своем, сколько ни старались Его совлещи самою славою Спасителя: иныя спасе, себе ли не может спасти; самым достоинством Сына Божия: аще Сын еси Божий: сниди со креста; самым благом веры в Него: да снидет ныне со креста, и веруем в Него? Итак, утвердим в сердцах наших сию странную и страшную для мира, но радостную для верующих истину: что во всем мире нет ничего тверже Креста и безопаснее Распятого. Ужасы от Голгофы для того и рассеяны по всему миру, чтобы мы, не видя нигде безопасности, бежали прямо на Голгофу, и повергались у ног, и скрывались в язвах и погружались в страданиях Распятого Спасителя. О солнце! для чего бы тебе закрывать от Него лице свое в полдень, когда великое дело тьмы еще при твоем свете достигло уже своей полуночи, и когда очи Всевидящего, тмами тем светлейшии света твоего, и во тьме столь же ясно видят позор Богоубийства? – Так! в твоем негодовании впечатлено было наше вразумление; ты поспешало совершить видимый день вражды и гнева, дабы препроводить нас к созерцаемому дню любви и милосердия, освещаемому незаходимым светом трисолнечного Божества.
Христианин! Пусть тьма покрывает землю! Пусть мрак на языки! Восстань от страха и недоумений! Светись верою и надеждою! Сквозь тьму приходит свет твой (Ис.60:1,2). Пройди путем, который открывает тебе раздирающаяся завеса таинств; вниди во внутреннее Святилище страданий Иисусовых, оставя за собою внешний двор, отданный языкам на попрание. Что там? – Ничего, кроме святой и блаженной любви Отца и Сына и Святого Духа к грешному и окаянному роду человеческому.
Любовь Отца – распинающая.
Любовь Сына – распинаемая.
Любовь Духа – торжествующая силою крестною.
Тако возлюби Бог мир!
О сей-то любви, христиане, да будет позволено мало нечто немотствовать пред вами, поелику изрещи ее даже и невозможно, так что само Слово Божие, дабы совершенно изобразить ее, умолкло на кресте. Сие же Слово и сия любовь да дарует нам и немотствовать и внимать немотствованию, подобно как дети одной матери ее сердцем и ее словами взаимно немотствуют и разумеют немотствование.
Итак, кто распинает Сына Божия? Воины? – Они суть почти столько же страдательные орудия, как крест и гвоздие. Пилат? – Он, кажется, истощил все усилия в защищении Праведника и торжественно изъявил свое несогласие на пролитие крови Его: прием воду, умы руце пред народом, глаголя: неповинен есмь от крове Праведнаго сего (Мф.27:24). Народ? – Как мог он искать смерти Того, Которого старался воцарить? Первосвященники? Старейшины? Фарисеи? – Они признаются, что не имеют власти ни над чьею жизнию: нам не достоит убити никогоже (Ин.18:31). Предатель? Он уже свидетельствовал во храме, что предал кровь неповинную (Мф.27:4). Князь тьмы? – Он не мог коснуться и жизни Иова: ныне же сам осуждается и изгоняется. Но кто лучше, как Распятый, может знать распинателей? И что же глаголет Он? – Не ведят, что творят (Лк.23:34). Коснулся было истинной причины дела сего Каиафа, сказав, что уне есть, да един человек умрет за люди: однако и сего от себе не рече, но Архиерей сый лету тому (Ин.11:50,51); он прозвучал, как кимвал, в который на тот день надлежало благовестить для церкви, но и сам же не уразумел своего благовестия. Таким образом, то, чего не хотели, не могли, не знали, пред целым светом совершилось теми самыми, которые не хотели, не могли, не знали.
Впрочем, сие не значит того, чтоб и не было виновных в убиении Невинного! Нет! Кто не мог, если бы только восхотел, уразуметь то, что уразумел и проповедал отчаянный даже Иуда? Но аще быша разумели, не быша Господа славы распяли (1Кор.2:8).
Нам должно приметить здесь то, какую ничтожную паутину составляло все сплетение видимых причин, произведших великое Голгофское событие. Как же сия паутина в первых нитях своих не расторглась или от дохновения гнева Божия, или даже от ветра суеты человеческой? Кто связал ею льва от Иуды? Как сделалось то, чего не хотели, не могли, не знали, и что столь удобно было и уразуметь и отвратить? Нет! «Хулители Голгофские также не знают, что говорят, как распинатели не знают, что делают; в самом же деле»[1] не человеки здесь ругаются Божию величеству: Божий Промысл посмевается буйству человеческому, «без нарушения свободы»[2], заставляя его служить высочайшей Своей Премудрости. Не лукавые рабы прехитряют Господа: Всеблагой Отец не щадит Сына, дабы не погубить рабов лукавых. Не вражда земная уязвляет любовь небесную, – небесная любовь скрывается во вражду земную, дабы смертию любви убить вражду и распространить свет и жизнь любви сквозь тьму и сень смертную. Бог возлюби мир, и Сына Своего единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный (Ин.3:16).
Кажется, мы, и приникая в тайну распятия, и усматривая в страданиях Сына Божия волю Отца Его, более ощущаем ужас Его правосудия, нежели сладость любви Его. Но сие долженствует уверять нас не в отсутствии самой любви, а токмо в недостатке нашей готовности к принятию ее внушений. Бояйся, не совершися в любви (1Ин.4:18), говорит ученик любви. Очистим и расширим око наше любовию, и там, где оно смежалось страхом Божия суда, насладимся зрением любви Божией. Бог любы есть (16), говорит тот же созерцатель любви. Бог есть любовь по существу и самое существо любви. Все Его свойства суть облачения любви; все действия – выражения любви. В ней обитает Его всемогущество всею полнотою своею; она есть Его истина, когда осуществует возлюбляемое; она есть Его премудрость, когда учреждает существующее или существовать имеющее, по закону истины; она есть Его благость, когда премудро раздает истинные дары свои; наконец, она есть Его правосудие, когда степени и роды ниспосылаемых или удерживаемых даров своих измеряет премудростию и благостию, ради высочайшего блага всех своих созданий. Приблизьтесь и рассмотрите грозное лицо правосудия Божия, и вы точно узнаете в нем кроткий взор любви Божией. Человек своим грехом заградил от себя «присносущий»[3] источник любви Божией: и сия любовь вооружается правдою и судом, – для чего? – дабы разрушить сей оплот разделения. Но как ничтожное существо грешника, под ударами очищающего Правосудия, невозвратно сокрушилось бы, подобно сосуду скудельному: то непостижимый Душелюбец посылает единосущную Любовь Свою, то есть единородного Сына Своего, дабы Сей, носящий всяческая глаголом силы Своея (Евр.1:3), восприятою на Себя плотию нашею, кроме греха, понес и тяжесть наших немощей, и тяжесть подвигшегося на нас правосудия: и Един истощив стрелы гнева, изощренные на все человечество, в крестных язвах своих открыл бы незаградимые источники милосердия и любви, долженствующие упоить всю, проклятую некогда, землю благословениями, жизнию и блаженством. Тако возлюби Бог мир.
Но если Отец небесный из любви к миру предает единородного Сына Своего; то равно и Сын из любви к миру предает Себя Самого: и как любовь распинает, так любовь же и распинается. Ибо хотя не может Сын творити о Себе ничесоже, но ничего также не может Он творить и вопреки Себе. Он не ищет Своея воли (Ин.5:19 и 31), но потому, что есть вечный Наследник и Обладатель воли Отца Своего. Пребывает в Его любви, но в ней и сам восприемлет в Свою любовь все, Отцу любезное, как глаголет: возлюби Мя Отец, и Аз возлюбих вас (Ин.15:9 и 10). И таким образом любовь Отца небесного, чрез Сына, простирается к миру: любовь единосущного Сына Божия вместе и восходит к Отцу небесному, и нисходит к миру. Здесь имеющий очи да видит глубочайшее основание и первоначальный внутренний состав креста, из любви Сына Божия ко Всесвятому Отцу Своему, и любви к человечеству согрешившему, одна другую пресекающих, и одна другой придержащихся, по-видимому разделяющих единое, но воистину соединяющих разделенное. Любовь к Богу ревнует по Боге, – любовь к человеку милует человека. Любовь к Богу требует, чтобы соблюден был закон правды Божией, – любовь к человеку не оставляет и нарушителя закона погибать в неправде своей. Любовь к Богу стремится поразить врага Божия[4], – любовь к человеку вочеловечивает Божество, дабы посредством любви к Богу обожить человечество и, между тем как любовь к Богу возносит от земли Сына человеческаго (Ин.12:32 и 34), любовь к человеку разверзает объятия Сына Божия к земнородным, сии противоположные стремления любви соприкасаются, сорастворяются, уравновешиваются и слагают из себя то дивное средокрестие, в котором прощающая милость и судящая истина сретаются, правда Божества и мир человечества лобызаются, чрез которое небесная истина возсиявает от земли, и правда уже не грозным оком приникает с небеси; Господь дает благость земле, и земля дает плод свой небу (Пс.84:11–13).
Крест Иисусов, сложенный из вражды Иудеев и буйства язычников, есть уже земной образ и тень сего небесного Креста любви. Без сего мог ли бы оный не токмо удержать на себе, даже до смерти, Держащего дланию жизнь всего живущего, но даже и коснуться рамен Того, для избавления Которого вящше дванадесяти легионов Ангелов ожидали токмо мановения. Вотще мрачное полчище подъемлет оружие, дабы взять Его в плен, и готовит узы Ему: освещая путь свой огнем злобы, оно не видит, что Он уже пленен и связан собственною Своею любовию, яко смерть, крепкою (Песн.8:6). Вотще вопиет беззаконное соборище: мы закон имамы, и по закону нашему должен есть умрети (Ин.19:7), – он умрет не по-иному, как по сему своему закону: больши сея любве никтоже имать, да кто душу положит за други своя (Ин.15:13). Вотще повторяют хулители: аще Сын еси Божий, сниди со креста (Мф.27:40), – Сын Божий тем-то самым и дает познать Себя, что не снидет со креста, доколе не истощит всего Себя в сугубом стремлении любви к Отцу Своему, Которому наконец предает дух Свой, и к человекам, для которых источает воду очищения и кровь жизни. О сем познахом любовь, яко Он по нас душу Свою положи (1Ин.3:16). Углубляйтесь, христиане, в сие великое познание не одним словом и языком, или слухом праздным, но духом и истиною: и вы приидете наконец в то, если можно так сказать, содружество креста, что не будете находить сладчайшего удовольствия, как в духе созерцания взывать с Богоносным мужем: Любовь моя распялася! (Игнатий Богоносец).
Любовь Божия, непосредственно действующая в кресте Иисусовом, без сомнения долженствовала сообщить ему Божественную силу. И как быстро, как обильно, как неизмеримо далеко течет из него сия победоносная сила!
Аще зерно, – так говорил Иисус Христос о Себе Самом, – аще зерно пшенично пад на земли, не умрет, то едино пребывает: аще же умрет, мног плод сотворит (Ин.12:24). О, как скоро сие зерно Божественного семени, умирающее на кресте, дает окрест себя отрасли новой жизни! Смотрите, как, еще прежде кончины Иисуса, на древе проклятия, в устах разбойника, процветает молитва: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем! (Лк.23:42), и сей подлинно райский цвет в тот же день преносится в рай Божий. Смотрите, как, вместе с потрясенною землею и расседшимися камнями, сокрушается каменное дотоле сердце язычника и немедленно износит зрелый плод устен, исповедующихся Спасителю: воистину Божий Сын бе Сей (Мф.27:54). Каким непреодолимым влечением «оставившие Иисуса»[5] живого собираются окрест Его креста и гроба! Наипаче же явилась победа креста в Иосифе Аримафейском. Доколе он знал Иисуса, как пророка и чудотворца, он не имел мужества открыть себя Его ученикам: потаен страха ради Иудейска (Ин.19:38). Но когда узнал, что Иисус умер «смертию осужденного»[6], то Вознесенный от земли повлек его к Себе с такою силою, что он не внял ни чести, ни боязни человеческой, и не поколебался обнаружить даже пред правительством свое участие в Распятом: дерзнув вниде к Пилату, и проси телесе Иисусова (Мк.15:43). Не тою ли же силою и давно согнившие в вертограде смерти зерна показали необычайный плод, – и многа телеса усопших святых восташа? (Мф.27:53).
Чем далее простираться будет сила Креста, тем более торжественны будут ее действия. Она сосредоточит в едином Иисусе распятом всякую власть на небеси и на земли; даст ощутить силу благодатного владычества Его и сущим в темнице духам; вознесет Его превыше всех небес; низведет Им оттоле Утешителя, Который не пришел бы, если бы Иисус не прошел путем Креста и не соделал его путем истинно царским. Тогда любы Божия беспрепятственно и преизобильно излиется в жаждущие сердца верующих Духом Святым (Рим.5:5), и, несмотря ни на какие препятствия, поведет крестными подвигами искупленный мир ко всеобщему торжеству освящения и прославления. Пусть враги креста Христова устроят новый крест для Его Церкви: они готовят ей тем новую победу и новую славу. Пусть мудрецы века сего огласят слово крестное юродством: оно будет юродством только для погибающих. Пусть Иудеи – древние или новые – просят знамения, не примечая знамений, совершающихся пред их очами, и Еллины ищут собственной премудрости слова там, где должно деятельно веровать в Премудрость Божию: истинная Церковь всегда будет проповедовать Христа распята; Иудеем убо соблазн, Еллином же безумие, и Он всегда будет, для званных «Богом»[7], Христос, Божия сила и Божия премудрость (1Кор.1:18–24). Пусть, наконец, настанут и те лютые времена, когда человеки здраваго учения не послушают, но по своих похотех изберут себе учители, чешеми слухом, и от истины слух отвратят, «и к баснем уклонятся»[8] (2Тим.4:3 и 4); во след за лжеучением приведут богоотступление, и самую любовь иссушат преумножением беззакония: по мере сих событий сила крестная, как при втором распятии Господа, проникнет с новым обилием все человечество и всю природу, сотрясет всю землю, разрушит в ней то, что было твердо, низринет то, что возвышалось, затмит то, что блистало, не столько в отмщение врагам Божиим, которые обыкновенно сами уготовляют себе гибель, сколько для того, чтобы ускорить и довершить привлечение всего к Вознесенному от земли. Равным образом и любовь, подобно предуготовленному елею мудрых дев, неприметно для юродивых, соблюдется дотоле, как явится вожделенный Жених, и она седмеричным пламенем воспылает в день брака агнчего; – и дотоле, как прейдут и небо и земля, и вера и надежда, и будет Бог всяческая во всех (1Кор.15:28), поелику во всех Богоносных сердцах будет любовь, излиянная в них Духом Святым чрез язвы крестные.
Вот, христиане, и начало, и средина, и конец креста Христова – все одна любовь Божия! Как в чувственном сем мире, куда ни прострем взор к Востоку или Западу, к Югу или Северу, всюду зрение упадает в неизмеримость неба: так в духовной области тайн, по всем измерениям креста Христова, созерцание теряется в беспредельности любви Божией. Прекратим дерзновенное о сем немотствование. Слово крестное чем более изрекается, тем более онемевает язык плоти, и око земного ума слепотствует от избытка небесного света крестного. Сам вечный Художник креста, Отец Господа нашего Иисуса Христа, да даст вам по богатству славы Своея, силою утвердитися духом Его во внутреннем человеце; вселитися Христу верою в сердца ваша: в любви вкоренени и основани, да возможете разумети со всеми святыми, что широта и долгота и глубина и высота, разумети же в сем непостижимом многокрестии единую преспеющую разум любовь Христову, да исполнитеся во всяко исполнение Божие (Еф.3:14–19).
Впрочем, вспомним, что если мы не по имени токмо христиане, но или есмы, или хотя желаем быть истинными последователями Иисуса Христа, то имеем и свой крест, по его заповеди: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет (Мф.16:24). Поелику же наш крест должен быть подобием Креста Христова, то не отрадно ли теперь помыслить, что и наш крест должен состоять из единой любви? Так, христиане, сей крест, от которого миролюбцы бегут, как от мучителя[9], и от которого самые крестоносцы нередко стонут, но большею частию потому, что благое и легкое бремя Христово, по неведению, малодушию, неопытности, увеличивают собственными тяжестями, – сей страшный крест весь из любви – что может быть утешительнее? – весь из любви состоять должен. Но да принесет ныне каждый из нас малый крест свой и приложит к великому Кресту Христову, дабы видеть, сообразен ли оный своему первообразному: ибо мы должны ведать, что всякий крест, не подобный Кресту Христову, не вознесет нас от земли, но падет и с нами и истрыется под нами в дрова огню гееннскому. Итак, воззрим еще раз на Крест Господень. Се любовь Отца небесного распинает за нас единородного Сына Своего, – как сообразуется сему наша любовь? Совершаем ли мы дело Авраама (Быт.22), возношение на жертвенник любви Божией всего нам любезного, без колебания, без остатка собственности, паче упования? Се любовь Сына Божия сама предает себя на распятие не токмо Святейшей руке Отца Своего, но и рукам грешников: научила ли любовь и нас неограниченной сей преданности судьбам Божиим, с которою бы мы, как Исаак, всегда были готовы быть жертвою – для славы ли Божией, для очищения ли собственного, для блага ли ближних? Се любовь Божия, изливающаяся Духом Святым, наполняет горняя и дольняя, объемлет время и вечность, дабы и ожестевшее и омертвевшее враждою против Бога растворить в живоносную и блаженную любовь: умеет ли и наша любовь побеждать злое благим, благословлять клянущих, молиться за распинающих и не знать ни одного врага во всем мире, хотя бы он не давал нам ни одного друга? – Не умножим сих вопрошений. Здесь должна продолжать беседу – совесть каждого, которая и возвестит нам, ныне, или некогда, непременно, или горе, ожидающее врагов креста, или победу, мир и славу его любителей, по суду закланного на кресте Агнца Божия, Ему же от всякого создания благословение и честь и слава и держава во веки веков (Апок.5:13). Аминь.
Святитель Филарет Московский
[1] В отд. изд. и в собр. 1820 и 1821 г. этих слов нет.
[2] В отд. изд. этих слов нет.
[3] В отд. изд. и в собр. 1820 и 1821 г.: «приснотекущий».
[4] В отд. изд. и в собр. 1820 и 1821 г. далее следует: «любовь к человеку хощет умереть вместо его. Наконец...»
[5] В отд. изд. и в собр. 1820 и 1821 гг.: «оставившие и отрекшиеся Иисуса».
[6] В отд. изд. и в собр. 1820 и 1821 гг.: «смертию преступника».
[7] В отд. изд.: «от Бога».
[8] В отд. изд. этих слов нет.
[9] В отд. изд. и в собр. 1820 и 1821 гг. далее следует: «и убийцы».
Свежие комментарии