Поскольку люди не могут не сопротивляться внедрению нежити, то индустриализация, коллективизация и культурная революция неизбежно приводят к тотальному террору ("классовая борьба, обостряющаяся по мере строительства социализма" - Сталин). Так было во всех без исключения странах социализма. Только всеобщий террор окончательно создает коммунистическую систему.
Через Коминтерн - пятую колонну коммунизма в различных странах - эта система воспроизводилась по всему миру.Целое столетие радикальная интеллигенция мостила дорогу большевикам, которые захватили в 1917 году бесхозный государственный руль, чтобы превратить его в топор социалистической селекции. Началось, как и предписывалось некоторыми аристократами-декабристами, с физического истребления царской семьи. Затем уничтожаются последовательно: аристократия, дворянство, крупная и средняя буржуазия, купечество, чиновничество, офицерство, духовенство и монашество. Настали годы, когда принадлежность к этим сословиям означала каторгу или смертный приговор. Со временем жестко прореживается техническая и гуманитарная интеллигенция, уничтожается мелкий собственник и частный предприниматель, - сначала в городе, потом в деревне. В коллективизации ломается хребет бывшему союзнику пролетариата - крестьянству. Постепенно террор настигает и самый передовой класс: сначала уничтожаются лидеры рабочей оппозиции, затем в чистках сгинут пролетарские кадры, делавшие революцию - как участники "правых" либо "левых" блоков.
Чтобы обезличить человека до полного порабощения, нужно подчинить все сферы жизни, истребляя человеческий материал, сопротивляющийся или плохо поддающийся перековке.
Когда поставлен под контроль промышленный пролетариат (командные высоты экономики в руках Советской власти), на очереди тотальное подчинение крестьянства. Сплошная коллективизация и ликвидация кулачества как класса - это не жестокая прихоть или ошибка тирана, но осознанная им железная необходимость, без которой невозможно было бы подчинить крестьянское большинство народа.Основная цель идеократии - формирование нового общества, в котором будут созданы условия для воспитания нового человека с атеистически-материалистическим сознанием. Партия формулирует генеральную линию, меняющиеся русла которой в каждый данный момент указывают на те жизненные сферы, которые подлежат уничтожению. Этапы коммунизма (индустриализация, коллективизация, культурная революция, перековка, уничтожение классового врага) определяют основные задачи времени для идеологического молоха. Они внутренне взаимосвязаны, каждый из них предполагает и подготавливает последующие. Это путь разрушения духовных основ жизни, лишения человека свободы, превращения государства в механизм идеологического внедрения во все области жизни во всем мире. На каждом этапе отсекаются и уничтожаются наиболее здоровые и творческие силы, ибо они не подходят для нужд мировой революции и строительства нового общества. Идеократия неизменно направлена на разрушение всего положительного в человеке, обществе и государстве. Борьба идеологии с обществом вытягивается в бесконечную линию фронта: литературный фронт, производственный фронт, фронт коллективизации, антирелигиозный фронт. Борьба с классовым врагом должна обостряться, несмотря на построение бесклассового общества, - этот тезис признает возрастание сопротивления общества по мере наступления на него.
Кампания перековки непосредственно направлена на перерождение внутренней природы человека: идеологизируется сознание, стираются высшие качества личности, подменяются совесть, понятия о долге, ответственности, солидарности. Если христианство взращивало в человеке любовь, свободную богоподобную личность, ответственного хозяина жизни, то государственный атеизм превращает человека в безвольный винтик механизма террора - в жестокого палача. Неподдающийся коммунистической перековке человеческий "материал" подлежал физическому уничтожению. Так тотальный террор в России более всего мотивировался не политической целесообразностью или политической борьбой, но, прежде всего целями грандиозного атеистического переустройства мира.
Разрушение духовных центров жизни, прежде всего Церкви, остается главной задачей режима при всех метаморфозах его генеральной линии. К концу периода тотального наступления режима (к началу Великой Отечественной войны) государство полностью становится атеистическим, разрабатывается система государственного насаждения коммунистического образа мысли и жизни. Острие системы государственного атеизма направлено на радикальное изменение природы человека. Кампании индустриализации, коллективизации, культурной революции служат не только социально-политическим целям, но разрушают духовные основы жизни, органичные связи человеческого общества, религиозное отношение человека к миру, жизни, людям, земле, труду... Жизнь и труд превращаются в галерное тягло, а их цель - в фикцию. Рождение, жизнь и смерть каждого человека проходят теперь не под сенью вечности, а укрываются в тени светлого будущего.
Русская Церковь разделила судьбу своего многострадального народа. Под угрозой закрытия всех храмов и физического истребления христиан среди епископата возобладало соглашательство с безбожной властью. После третьего ареста митрополита Сергия в декабре 1926 года власть объявила о легализации возглавляемой им Церкви и разрешении образовать Временный Патриарший Синод. Затем появляется знаменитое "Послание Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия" от 16/29 июля 1927 года. Под угрозой отмены полученных разрешений и расстрела многих арестованных церковнослужителей Синод провозглашает лояльность к советской власти. Поскольку Церковь никогда не боролась с властью насилием, то лояльность в данном случае могла означать только непротивление словом, по существу признание режима государственного атеизма. Отныне ради сохранения возможности легального богослужения Московская Патриархия отказалась разоблачать ложь и насилие богоборческой власти.
Но отказ обличать зло власти был фактическим признанием богоборческого режима, что и выражено в Послании: "Мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства... а с нашим народом и правительством... Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти могут быть... не только изменники ему (Православию. - В.А.), но и самые ревностные приверженцы его. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза не только из страха, но и по совести..." К злу невозможно относиться нейтрально, признание государственного режима, несущего зло, приводит к его восхвалению. "Выразим всенародно нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения", - сказано в том же Послании Местоблюстителя про власть, которая уже проявила свою сущность жесточайшими гонениями на Церковь.
Отныне, чтобы избежать ликвидации, Московская Патриархия вынуждена будет доказывать свою "полезность". Эти действия не выражали искренних убеждений православных иерархов, но были вымученной сделкой. Митрополит Сергий и его сторонники проявили не только малодушие, но и стремление любой ценой сохранить церковную организацию. Но этот невиданный доселе компромисс Церкви с открытым безбожием породил многие соблазны, раболепие, подмены. К тому же принципиальные уступки коммунистическому режиму не предохраняют от нового насилия. Очередная жесточайшая волна гонений на Церковь началась в 1929 году. Закрываются почти все храмы - и патриаршие, и обновленческие - все духовные школы, все монастыри. Большинство архиереев, священников, монахов, множество мирян ссылаются на погибель в лагеря. В период тотальных репрессий к середине тридцатых годов в России остается всего несколько православных храмов, на свободе оставалось несколько иерархов, которые пошли на компромисс с атеистической властью.
Вместе с тем, многие православные люди проявили в этой борьбе несгибаемую стойкость. В эти годы из иерархов, священства и мирян, не признавших церковную политику митрополита Сергия, формируется церковное "подполье" - Катакомбная Церковь. Один из ее руководителей - епископ Дамаскин в 1929 году пришел к убеждению, что "влиять на широкие слои народа потеряна всякая возможность", и потому он стал думать "не о спасении большинства, а меньшинства", "малого стада". Обращенная к большинству православного народа Московская Патриархия ценою огромных религиозно-моральных жертв пытается сохранить остатки церковной организации. Казалось бы, последовавшие после компромисса 1927 года жестокие гонения показали неоправданность тактики митрополита Сергия. Однако, говоря о человеческих слабостях наших иерархов, следует видеть в их действиях и Божий промысл: то, что удалось сохранить, в будущем откроет возможность для богослужения в тысячах храмов, проповеди Слова Божия миллионам людей. Так различные церковные позиции неисповедимо единились в противостоянии атеистическому нашествию.
Не сумев уничтожить религию и Церковь прямым насилием, власть разрабатывает тактику внутреннего разложения церковно-приходской жизни. Для этой долговременной борьбы атеистический режим создает "правовую" основу: в 1929 году все государственные акты по вопросам религиозной жизни сводятся в Постановление "О религиозных объединениях". В сталинском законодательстве скрыт ряд рычагов разрушения, которые власть может приводить в действие по мере необходимости:
1) Церковь не имеет статуса юридического лица, соответственно, лишена всех полномочий, в правовом отношении церковная организация не существует.
2) Церкви законодательно запрещены жизненно важные для нее формы религиозной деятельности: пастырство, проповедничество, миссионерство, религиозное воспитание и обучение, благотворительная деятельность, богослужение вне стен храма, паломничество, свободные контакты с братскими Церквами, распоряжение церковным имуществом...
3) На крайне узкую область дозволенного требуются отдельные разрешения атеистических властей (система регистраций, разрешений, отвода, контроля, надзора). Фактическое положение дел в Церкви не может не быть шире того, что в данном случае юридически разрешено. Но это значит, что власть может в любой момент использовать свое "право" на запрет религиозной деятельности. Если все формы религиозной жизни подвергаются жесткому контролю и все внутрицерковные вопросы решает богоборческая власть, то это значит, что в советской России была создана "узаконенная" система уничтожения религии.
В 30-е годы Церковь в России была разрушена до основания. Подавляющее большинство храмов закрыто и уничтожено. Тысячи священников и монахов, миллионы верующих предпочли мученичество отказу от веры и были расстреляны или сосланы в лагеря. Но атеизм не мог торжествовать полную победу, так как многие православные уходили в "катакомбы". Неискоренимой оказалась и личная религиозность. Христианство светилось в сохранении религиозных обычаев, нравственных норм общества. В этот период решалась судьба России, русского Православия. Несмотря на жесточайший террор, огромные соблазны и прельщения, народы России в большинстве своем не приняли богоборческую идеологию. Об этом говорят невиданные в истории человеческие жертвы. Как бы ни было сильно безверие в дореволюционной России, при насаждении атеизма обнажились религиозные основы мировоззрения людей. В России атеистическому режиму было что разрушать, и было за что уничтожать огромное количество людей.
Амплитуда идеологического маятника - гонений-оттепелей - и мощь последующих ударов во многом зависят от сопротивления режиму, в конечном итоге от духовного состояния народа и Церкви. За годы коммунизма в русском православии окрепло истинное понимание природы идеологии зла. Поэтому народ смог ответить атеистическому насилию массовым мученичеством. В крови миллионов мучеников, принявших смерть за веру в Бога, верность земному Отечеству, защиту божественного достоинства человека, - захлебнулось мощнейшее в истории богоборческое наступление. Русское христианство и крестьянство (наиболее религиозная часть народа) оказали основное сопротивление. По этому духовно-телесному хребту России и был нанесен основной удар.
Свежие комментарии